Политические процессы в азиатских странах испытывают всё большее давление извне. США вмешались в южнокорейский кризис, сделав ставку на крайне правые силы. Также Запад пытается укрепить позиции в Монголии, используя различные рычаги влияния.
Суверенитет не положен
Открыто провозгласив Китай «врагом номер один», США стремятся окружить его враждебными режимами. Важным опорным пунктом этой стратегии является Южная Корея. На первый взгляд, о большем Белому дому и мечтать нельзя. Со времён Корейской войны здесь расквартирован 30-тысячный американский контингент, политические и военные элиты тесно связаны с «метрополией».
Однако обострение международного противостояния требует отказа даже от намёков на суверенитет. Эту роль неплохо выполнял президент Юн Сок Ёль. При нём Сеул свернул нормализацию отношений с КНДР, вступил в трёхсторонний военный альянс с Японией и США, согласился с фактическим возвращением на полуостров американского ядерного оружия. Атомные подлодки, авианосцы и стратегические бомбардировщики несут в водах и воздушном пространстве страны непрерывную «вахту».
Однако развернуться во всю силу президенту, а точнее, стоявшим за его спиной кукло-водам, мешала оппозиция. Левоцентристы из Демократической партии «Тобуро» требовали сохранения баланса во внешней политике, напоминая, что Китай является главным торговым партнёром страны. Растущее разочарование в правительственном курсе привело к уверенной победе оппозиции на парламентских выборах в прошлом году. Внутриполитическое противостояние после этого только обострилось, в итоге приведя к попытке переворота.
3 декабря Юн Сок Ёль ввёл военное положение для «искоренения бесстыдных антигосударственных сил, симпатизирующих Северной Корее». Это означало приостановку работы парламента и партий, контроль над СМИ.
Решительные действия оппозиции и вышедших на улицы трудящихся воспрепятствовали установлению диктатуры. Президент отступил, а вскоре ему был объявлен импичмент. Точку поставил Конституционный суд, 4 апреля единогласно поддержавший отрешение Юн Сок Ёля от власти. Внеочередные президентские выборы были назначены на 3 июня.
Кандидатом «Тобуро» стал её глава Ли Чжэ Мён. В 2022 году он проиграл Юн Сок Ёлю с минимальным отрывом, а теперь уверенно победил в партийных праймериз. «Нынешние выборы — не битва двух партий, а битва против укоренившейся элиты, которая разрушила конституционный порядок», — заявил политик. Рейтинги показывали его неоспоримое преимущество, но правый лагерь не сдавался.
Козырем стало судебное преследование лидера оппозиции. За последние годы ему предъявили целую серию обвинений: от коррупции в бытность мэром города Соннам до перевода денег в КНДР компанией по производству нижнего белья. В марте этого года апелляционный суд оправдал Ли Чжэ Мёна, но в дело вмешался Верховный суд. Чуть больше месяца спустя (рекордный срок для такого рода разбирательств) он отменил вердикт предыдущей инстанции. В партии «Тобуро» назвали это «мятежом против демократии», указав, что суд собрался не в полном составе, а все члены коллегии были назначены экс-президентом. Вдобавок решение было оглашено в прямом телеэфире, что выдавало желание заказчиков нанести максимальный ущерб репутации оппозиции. Повторное рассмотрение может занять месяцы.
Предвыборная платформа кандидата только усилила ненависть к нему правых элит. Не выступая открыто против союзнических отношений с США, Ли Чжэ Мён назвал ошибкой участие Сеула в антикитайской и антироссийской стратегии. С этими «крупными державами», уверен он, следует поддерживать нормальные отношения. Также политик предостерёг от ввязывания в возможный конфликт вокруг Тайваня и выступил за всесторонний диалог с Северной Кореей. В частности, Ли Чжэ Мён призывает к возобновлению межкорейских саммитов и возвращению к соглашению 2018 года о снижении напряжённости.
Довольно смелым шагом стало требование кандидата занять более твёрдую позицию в торговых переговорах с США. Администрация Трампа ввела 25-процентные тарифы на сталь, алюминий и автомобили, а затем распространила пошлины на весь южнокорейский экспорт. И.о. президента Хан Док Су — однопартиец Юн Сок Ёля — поспешил повиноваться. Сеул, по его словам, не будет вводить ответные пошлины «из чувства исторической благодарности за американскую помощь в XX веке». Ли Чжэ Мён, однако, призывает не торопиться с заключением торгового соглашения, а ставить во главу угла национальные интересы.
Основное внимание в его программе уделялось социально-экономическим вопросам. Здесь нарастают кризисные явления. По итогам первого квартала ВВП снизился на 0,25 процента, экспорт упал на 1,1 процента. Уровень бедности составляет 15 процентов, а среди пожилых — приближается к 40 процентам. Отражением неолиберальной политики стали сильнейшие лесные пожары, охватившие в марте юго-восток страны. Погибли 30 человек, было уничтожено 48 тыс. гектаров леса, 5 тыс. зданий. Катастрофа выявила системные изъяны, включая нехватку пожарного оборудования, позднее предупреждение и т.п. При этом военные расходы Южной Кореи приближаются к 3 процентам ВВП. За последний год они выросли с 40,4 до 41,8 млрд долл.
Ли Чжэ Мён выразил приверженность концепции «справедливой экономики», выдвинутой президентом (в 2017—2022 годах) Мун Чжэ Ином.
Сам выходец из бедной семьи и бывший рабочий, ставший инвалидом на производстве, политик обещал защищать права трудящихся и полномочия профсоюзов. Он призвал сократить рабочую неделю до четырёх с половиной дней при сохранении прежних зарплат и выступил против недавно принятого закона, по которому на ряде производств рабочая неделя может быть увеличена до 52 часов. Также Ли Чжэ Мён выступил за укрепление государственной системы здравоохранения путём увеличения бюджетных субсидий, за рост пособий по болезни и уходу за ребёнком, за ограничение роста арендной платы и т.д.
Противоположный лагерь в лице партии «Гражданская сила» выдвинул в президенты бывшего министра занятости и труда Ким Мун Су. Как и его главный оппонент, он родился в бедной семье, участвовал в протестах против военной диктатуры и два года провёл в тюрьме, подвергаясь пыткам. Но, по признанию самого Кима, после «распада советского блока» он отказался от революционных и антиамериканских идеалов молодости. Его теперешние взгляды являются крайними даже для правой среды. Он поддержал попытку переворота своего «босса», охарактеризовав её ответом на действия оппозиции. Называя Мун Чжэ Ина «агентом Пхеньяна», он призывал к его казни. Такое же отношение у политика к Ли Чжэ Мёну, которого Ким Мун Су обвиняет в желании установить «диктатуру, дружественную Китаю и Северной Корее» ценой союза с США.
К КНДР, заявлял он, нужно применить самое жёсткое давление с целью «освобождения северокорейского народа от авторитарного правления». Для этого США должны возвратить на полуостров ядерное оружие, а Сеул — обзавестись собственным смертоносным арсеналом. Соглашаясь на полную капитуляцию перед Вашингтоном, Ким Мун Су обещал возложить на бюджет расходы по размещению американских военных, выполнить все требования США в сфере взаимной торговли.
Следуя лозунгу «рост, движимый свободой», кандидат требовал дерегулировать экономику, расширить привилегии бизнеса. «Засыпать рабочих исками о возмещении ущерба» — такой рецепт предлагает Ким Мун Су для борьбы с растущей забастовочной активностью.
США, формально не вмешиваясь в избирательную гонку, открыто дали понять, чья позиция им ближе. Устами командующего американским контингентом Ксавье Брансона они потребовали от Сеула «встать в строй». Заявив об «авторитарном сговоре России, Китая и КНДР» и сравнив страну со «стационарным авианосцем», генерал добавил: «Новый лидер Республики Корея должен будет признать тот факт, что его страна находится на стыке альянса, которому он должен противостоять». Задачи американских сил, продолжил Брансон, также выходят за рамки полуострова и служат сдерживанию Пекина и Москвы. Такую же позицию занимает замглавы Пентагона Элбридж Колби, которому поручена разработка новой стратегии национальной безопасности. По его словам, контингент нуждается в капитальном ремонте и должен использоваться «для решения непредвиденных ситуаций, связанных с КНР».
Несмотря на это, Ли Чжэ Мён одержал победу, опередив главного соперника на 8 пунктов. Сразу после инаугурации он распорядился прекратить провокационную работу громкоговорителей на границе с КНДР и наладить каналы связи с Пхеньяном. Однако США продолжат завлекать Сеул в авантюры, не позволяя ему даже намёков на суверенный курс.
Азиатский флюгер
Проведение параллелей между Южной Кореей и Монголией может показаться некорректным. В изображении большинства российских СМИ эта страна является верной союзницей Москвы и Пекина, что доказывается визитами Владимира Путина в Улан-Батор осенью прошлого года и приездом президента Монголии Ухнаагийна Хурэлсуха на празднование Дня Победы.
В действительности страна проводит привычную для многих других государств «многовекторную политику». Её стратегическими партнёрами объявлены, помимо России и Китая, США, Япония, Южная Корея, Индия. После недавнего визита президента ФРГ Вальтера Штайнмайера к ним добавилась Германия. Лавирование только усилилось после прошедших год назад выборов. Правящая Монгольская народная партия потеряла конституционное большинство и создала «большую коалицию» с прозападной Демократической партией. Последняя получила восемь министерских портфелей из двадцати.
Отношения с Западом развиваются в самых разных направлениях. Французская компания «Орано» получила доступ к разработке урановых месторождений. Посетив Нью-Йорк, представители монгольского правительства пригласили американский бизнес активнее вкладывать средства в экономику и приняли участие в «весенних совещаниях» МВФ и Всемирного банка. В рамках соглашения с Вашингтоном об «открытом небе» начались регулярные авиарейсы между странами. Из американских фондов финансируются проекты энерго- и водоснабжения.
Продолжается строительство нефтеперерабатывающего завода в аймаке Дорноговь. Средства в размере 1,7 млрд долл. предоставила Индия, технологии — компании из США, Франции, Италии, Нидерландов. Начало производства запланировано на следующий год, после выхода на полную мощность завод будет ежегодно производить 1,5 млн тонн продукции. Это существенно снизит зависимость Улан-Батора от Москвы, поскольку нефтепродукты составляют большую часть российского экспорта в страну. То, что власти настроены на такой сценарий, подтверждает противоречивое отношение Улан-Батора к проекту газопровода «Сила Сибири — 2». Правительство даже не включило его в экономический план на 2024—2028 годы.
В стране происходит постепенное вытеснение кириллицы. С этого года официальные документы, вывески и т.п. обязаны быть продублированы на так называемом старомонгольском письме. Последнее внедряется в системе образования, книгоиздании, что объясняется чиновниками «пробуждением национального сознания».
Экономикой сотрудничество с Западом не ограничивается. С 1999 года функционирует монгольско-американский консультационный совет в сфере обороны, с 2001 года проводятся ежегодные совместные учения «Хан квест». Страна включена в число «глобальных партнёров» НАТО. Осуществляемая совместно с альянсом программа перестраивает военное образование по западным стандартам. «Монголия — надёжный партнёр НАТО на протяжении почти двух десятилетий», — заявил глава военного комитета блока Роб Бауэр, посетивший Улан-Батор через неделю после визита Путина. Министр обороны Монголии Сандагийн Бямбацогт в феврале этого года посетил индо-тихоокеанское командование американской армии на Гавайях.
Заключив с Японией соглашение о поставках военного оборудования и технологий, Улан-Батор получил радиолокационные станции. Для соседнего Китая, имеющего с Монголией почти пятитысячекилометровую границу, это вряд ли приятная новость.
Курс не поколебали перестановки во власти. В июне, после обнародования данных о роскошной жизни его семьи, ушёл в отставку премьер Лувсаннамсрайн Оюун-Эрдэнэ. Его преемник Гомбожавын Занданшатар сохранил альянс с прозападными силами.
Сергей КОЖЕМЯКИН, политический обозреватель «Правды».
«Правда», №67, 27-30 июня 2025 года
