(Окончание. Начало в №34.)
Шлюзование «государственного деятеля без государства» из эпохи советской в постсоветскую прошло успешно: Сорос легко вписался в ельцинский режим. Многие министры РФ выпорхнули из гнёзд, свитых «гражданином мира». И сидеть часами в их приёмных американскому миллиардеру не требовалось. Его приглашали к новосёлам российских правительственных этажей без очереди. Не оставлял он без присмотра и президента РФ. Группу его экономических советников возглавил соросовский протеже, профессор Гарвардского университета Джеффри Сакс.
Шокотерапевт приехал
Сакс десантировался в Москве после запуска в Польше проекта экономической шокотерапии — стремительного, одномоментного перехода всех производственных и инфраструктурных отраслей от плановой к рыночной экономике. «Когда Сакс работал с Польшей, первой страной Восточного блока, согласившейся на шоковую терапию, он без труда достал для неё существенные займы, хотя опять-таки ход масштабной приватизации замедлился и приостановился, когда первоначальный замысел вызвал мощное сопротивление населения, — утверждает в книге «Доктрина шока» канадская писательница-антиглобалистка Наоми Кляйн. — С Россией всё было иначе. «Слишком много шока, слишком мало терапии» — такой вывод сделали многие люди. Западные власти крайне жёстко требовали проведения самых болезненных «реформ» и в то же время проявляли удивительную скупость относительно предлагаемой помощи».
Для русской аудитории наиболее познавательной, на мой взгляд, будет эта часть состоявшейся в октябре 2006 года в Нью-Йорке беседы Наоми Кляйн со звездой мировой экономики: «Сакс сказал, что, приехав в Москву, он сразу понял, что произошли какие-то перемены. «Это было какое-то предчувствие с первого же момента… Я был в бешенстве с самого начала». Россия находилась в состоянии «первоклассного макроэкономического кризиса, настолько интенсивного и опасного, какого я ещё в жизни не видел». И решение казалось ему очевидным: те же процедуры шоковой терапии, которые он прописал Польше, чтобы «быстро восстановить работу основных движущих сил рынка — плюс огромная помощь. Я думал о 30 миллиардах долларов в год, примерно 15 миллиардов — для России и 15 — для прочих республик, чтобы этот переход совершался мирно и демократически».
«Надо сказать, память Сакса работает крайне избирательно, когда речь заходит об ужасающих программах, которые он проводил в Польше и России,— обращает внимание Кляйн. — В нашей беседе он неоднократно обходил те моменты, когда сам призывал к скорейшей приватизации и резкому сокращению расходов. В его нынешних воспоминаниях шоковая терапия играет второстепенную роль, он почти всё время говорил о поиске денег. По его словам, в Польше его программой были следующие меры: «стабилизационный фонд, списание долгов, кратковременная финансовая помощь, интеграция в экономику Западной Европы… Когда меня попросила о помощи команда Ельцина, я предложил им по сути такую же программу».
Сакс был уверен, что вынудит казначейство США и МВФ взяться за новый план Маршалла, и не без веских оснований, — подчёркивает канадская писательница. — Газета New York Times писала, что Сакс, «вероятно, самый важный экономист во всём мире». Как он вспоминал, будучи советником правительства Польши, ему удалось «собрать в Белом доме один миллиард долларов всего за день». «Но, — сказал мне Сакс, — когда я попросил сделать то же самое для России, это никого не заинтересовало. Абсолютно. А люди из МВФ смотрели на меня так, как будто я сумасшедший…» Однако проблема заключалась не только в том, что МВФ и казначейство не прислушались к словам Сакса, но и в том, что он решительно настоял на проведении шоковой терапии, не будучи уверен, что Вашингтон пойдёт ему навстречу, — и за эту игру миллионы людей дорого заплатили».
Остаётся лишь добавить к сказанному, что шокотерапия больно ударила и по её изобретателю, — бумеранг вернулся. Отныне Сакс не только не занимается шокотерапией, но и исключил этот термин из своего словника. «Именно в России, после первого года шокотерапии, начался переходный период для самого Сакса, и из глобального шокового терапевта он превратился в одного из самых известных организаторов кампаний по сбору средств для помощи бедным странам, — отмечает Наоми Кляйн. — Эта перемена стала причиной его конфликта со многими бывшими коллегами в кругах приверженцев ортодоксальной экономической теории».
Что есть, то есть: Россия действительно «заговорённая» страна. Рано или поздно она расшифровывает гостей с недобрыми намерениями. Одни отсюда отправляются в небытие, другие возвращаются на путь истинный.
Сорос легко расставался с людьми, которых недавно опекал. Не стал исключением и Джеффри Сакс. После российского фиаско шокотерапевта Сорос заявил: «Русские, видимо, ждали от Запада слишком многого, сейчас они разочарованы и потеряли всякие иллюзии. Сейчас возможности для нашего влияния значительно сократились». Лукавил «государственный деятель без государства». О каком сокращении американского влияния могла идти речь, когда агенты ЦРУ заполучили кабинеты в ельцинско-гайдаровских министерствах и ведомствах!
А «на ужин» будет Болгария
Словесный ярлык «государственный деятель без государства» придуман не журналистами. И биографы Сороса здесь ни при чём. Этот персональный бренд был запущен в оборот политкоммивояжёром собственноручно: «Я стал известен как общественный деятель; фактически я стал политиком, принял роль государственного деятеля. Это в некотором смысле ненормальная ситуация, потому что я не представляю никакую страну».
Чтобы оценить масштаб непомерных амбиций олигарха глобального калибра, достаточно нескольких фраз из статьи обозревателя ТАСС Андрея Шитова: «Американец Джордж Сорос однажды сказал о себе, что он, мол, пытается «согнуть арку истории» в правильном направлении. Это не пустое бахвальство со стороны миллиардера, которого ветеран дипломатической службы США Мортон Абрамовиц в своё время назвал «единственным частным гражданином, проводящим свою собственную внешнюю политику». И который в 1994 году — через три года после распада СССР — предлагал либеральному нью-йоркскому журналу The New Republic «просто написать, что бывшая советская империя называется теперь империей Сороса». Репортёр издания сопровождал его тогда в поездке, в ходе которой тот «на завтрак» встречался с президентом Молдовы, «на ужин» — Болгарии, а румынского лидера вообще пропустил «из-за нехватки времени».
Как видим, у Сороса появилось немало поводов для того, чтобы ощутить себя тем самым «государственным деятелем без государства», которого судьба вознесла на пьедестал мировой истории. А рассказывать про его восхождение из грязи в князи охотников всегда хватало. Щедрость биржевого маклера явно преувеличена. Прежде всего его присными. Сколько мы, свидетели ельцинского лихолетья, слышали восторженных возгласов, сливавшихся во внушительный хор получателей жалких подачек американского миллиардера: «Спасибо мистеру Соросу за то, что удержал российскую науку на плаву!» Но по заслугам ли столь неумеренные славословия? Такой вопрос напрашивается после обнародования «государственным деятелем без государства» некоторых подробностей функционирования Международного научного фонда. Оказывается, он функционировал, как и соросовская контора «Культурная инициатива», на паях. Свидетельство прижимистого валютного маклера не оставляет никаких сомнений, что принцип «50% на 50%» в расходах для него свят.
«Международный научный фонд был задуман как одноразовая срочная операция: 100 млн долл. были выделены на то, чтобы поддержать в период экономических изменений российскую научную общественность, учёных — выдающихся учёных согласно международным стандартам, которые были центром независимой мысли и деятельности в бывшем Советском Союзе, — хвастался Сорос. — Научный фонд выполнил свою миссию. Деньги, которые должны были быть освоены в течение двух лет, были использованы в течение 18 месяцев. Программа получила столь высокую оценку, что связанные с ней правительства — России, Украины и балтийских государств — предложили внести равные моим суммы для того, чтобы убедить меня продолжить её. Я принял предложение и выделил дополнительные средства на 1995 г., но я не буду продолжать программу в 1996 г., если не получу равные моим взносам дополнительные суммы из западных источников».
Американский филантроп особого назначения известил публику, что касса по выдаче финансовых подачек тем, кто удостоен звания «соросовский профессор», «соросовский доцент», «соросовский аспирант», «соросовоский учитель», закрывается. «Мы постепенно завершаем… программу. Программа международных поездок уже закрывается. Та же стратегия относится и к программе научного образования, которую я открыл годом позже и при отсутствии внешней поддержки закрываю… годом позже», — сообщил он в 1995-м. Но, прощаясь, политкоммивояжёр не уходил.
Где же собирался наш антигерой ловить рыбку в мутной воде ельцинского лихолетья? Мест для обильного клёва хватало. Хотите узнать, как из-под носа РАН уводили академические журналы? Читайте Сороса: «Я намереваюсь продолжить поддержку международных научных журналов. Издатели предложили очень благоприятные условия, и я думаю, что одно это можно считать равным взносом».
Если вы в сердцах называете интернет помойкой, то вам полезно бы знать, кто стоял у истоков российской версии Всемирной сети: «Я буду поддерживать программу Интернет, которая только сейчас набирает силу, даже если я не получу внешней поддержки, поскольку я считаю её (эту программу) крайне важной для создания предварительных условий формирования открытого общества».
Покушение на нашу школу
Но всё это — лишь эпизоды битвы за умы, которую вёл «гражданин мира» на просторах России. Главное острие атаки лоббистской гвардии Сороса было нацелено на самую ранимую часть нашего общества — юное поколение. В условиях, когда ельцинская Конституция, принятая после расстрела парламента РФ, отвергла идеологию как таковую, племя младое, ещё не познавшее, что такое жизнь там, за порогом школы, становилось лёгкой добычей для ловцов неокрепших душ. Он не скрывал своих намерений: «Я пытаюсь добиться максимальных результатов программы трансформации гуманитарного образования — в этом году мы печатаем миллионы учебников. Да, именно миллионами измеряется их тираж! Будем надеяться, что никаких сомнений на сей счёт не останется после прочтения публикуемой ниже беседы корреспондента газеты «Первое сентября» Сергея Гришачёва и директора аффилированного со структурами Сороса издательства «Центр гуманитарного образования» Виктора Белявского:
«— Виктор Сергеевич, многим преподавателям и школьникам имя А.А. Кредера известно лишь по титульному листу учебника. Расскажите, пожалуйста, что это был за человек.
— Александр Александрович Кредер был профессором кафедры новой и новейшей истории Саратовского государственного университета, специалистом по истории Америки. Вся его жизнь прошла в Саратове. Он родился в семье поволжских немцев и во время войны вместе с матерью был выслан в Казахстан. После возвращения с большим трудом поступил в университет, так как существовала квота на детей репрессированных. Так что, можно сказать, история ХХ века отразилась в его биографии, как в учебнике.
— А как он пришёл к идее создания пособия для школьников?
— В основном он писал курсы лекций для студентов. Но когда был объявлен конкурс фондом «Культурная инициатива», учреждённым Дж. Соросом, Кредер достаточно быстро подготовил учебник для 10—11 классов по новейшей истории, а впоследствии — учебник для 9-го класса в соответствии с двухконцентровой системой обучения. По результатам апробации учебник для 10—11 классов был объявлен одним из лучших и после некоторой доработки разошёлся миллионным тиражом.
— Этот учебник в том или ином виде издаётся на протяжении почти восьми лет. Каков был совокупный тираж по России за это время?
— Трудно сказать точно, но, по приблизительным расчётам, было издано от двух до двух с половиной миллионов экземпляров. Наше издательство вообще начиналось именно с этого учебника. Кроме нас, книгу выпускали ещё несколько издательств…
— Интересен, однако, тот факт, что, несмотря на такой колоссальный тираж и большой читательский спрос, учебник подвергался буквально шквальному огню критики. Чем это было вызвано?
— «Критиками» же чаще всего оказываются члены Компартии. А методы, которыми они действуют, весьма далеки от корректных. Например, через свои организации на местах они инспирируют письма ветеранов в министерство образования, в которых сообщается, что учебник Кредера плох. И министерство вынуждено каждый раз отвечать на эти измышления…
Есть ещё один метод, используемый коммунистами. В ряде областных и краевых дум они большинством голосов проводят постановление о запрещении использования учебника Кредера в школах данного субъекта Федерации… И ни судебные органы, ни местные чиновники от образования не пресекают эти попытки.
— А вы пытались противостоять коммунистическому лобби?
— Обстановка особенно накалилась к лету 1999 года. Мы были вынуждены обратиться на телевидение, чтобы провести публичные слушания. На НТВ прошла передача «Суд идёт». Мы предъявили общественный иск Воронежской областной думе, запретившей использование учебника… Ни лидеры КПРФ, ни историки-коммунисты не пришли на это слушание. Казалось бы, это их шанс — пригвоздить к позорному столбу учебник Кредера. С нашей стороны присутствовали в качестве свидетелей заместитель министра образования Асмолов и некоторые другие крупные чиновники. Сам Кредер также выступал. Присяжные вынесли решение в нашу пользу. На коммунистов это не подействовало, они продолжали своё давление, и только благодаря вмешательству заместителя министра Елены Евгеньевны Чепурных учебник не был вычеркнут из списков федерального комплекта. Но беда заключается в том, что вся эта травля негативно сказалась на здоровье Александра Александровича».
Затем издатель подробно излагает, как неуёмные «критики» свели в могилу Кредера.
И всё-таки читатели беседы остаются в недоумении: слишком уж много в ней недомолвок! Ни корреспондент, ни издатель не конкретизировали, в чём суть претензий к саратовскому профессору. А их список достаточно большой. По Кредеру выходило, что исход Второй мировой решался в битве в африканском Эль-Аламейне, где английская армия генерала Монтгомери разгромила немецкую группировку фельдмаршала Роммеля. Другой адрес судьбоносной победы в планетарной войне — атолл Мидуэй, у которого в сражении небывалого накала военно-морские силы США взяли верх над японским ВМФ. Победы Красной Армии в Сталинграде и под Курском, освобождение стран Восточной и Центральной Европы, капитуляция нацистской Германии после падения Берлина под ударами полков советских войск оказались на периферии истории ХХ века. Именно так — в изложении автора этого школьного учебника. Остаётся лишь добавить, что в школьных библиотеках до сих пор полно так называемых альтернативных учебников и учебных пособий с изрядной порцией фальсификата.
Угадайте, кто есть кто
При том особом режиме благоприятствования, которым политкоммивояжёр эффективно пользовался в реализации проектов своих контор, порой трудно было разобраться, кто чей покровитель: высшие чины опекают Сороса или Сорос опекает их? Вероятно, многое станет на свои места после таких его откровений: «У меня были дружеские отношения с Егором Гайдаром, и я был готов помочь ему, но я пришёл к заключению, что реформы двигались в ложном направлении практически с самого начала. В апреле 1992 года я обнаружил, что предприятия накопили счета к оплате в объёме примерно половины объёма промышленного производства. Это означало, что приблизительно половина объёма промышленного производства исключалась из финансового контроля, что как раз было краеугольным камнем политики Гайдара. Половина промышленных предприятий игнорировала финансовые сигналы и продолжала производить в соответствии со старой системой «государственного заказа», невзирая на то, оплачивается работа или нет. Это было шокирующим открытием. Я спорил с Гайдаром, когда он, будучи в Нью-Йорке, приехал однажды вечером ко мне. Но он признал это. Затем он произнёс весьма оптимистическую речь в Вашингтоне».
«Государственный деятель без государства» беспрепятственно вмешивался во внутренние дела постсоветской ельцинской России. Он сталкивал лбами первого вице-премьера Олега Сосковца и председателя правительства Виктора Черномырдина, занявшего этот пост после увольнения в отставку Егора Гайдара. Он публично призывал укоротить руки начальнику президентской охраны генерал-лейтенанту Александру Коржакову, чьи подчинённые уложили лицом в снег бравых парней из службы безопасности олигарха Владимира Гусинского. Вы думали, что всё закончилось сотрясением воздуха — пошумел Сорос и затих? Ни в коем случае! Сосковца и Коржакова отправили на заслуженный отдых. Не без участия соросовского приятеля Бориса Березовского, миллиардера, а заодно заместителя секретаря Совета безопасности РФ, исполнительного секретаря СНГ и непревзойдённого интригана — эдакого Талейрана при Ельцине.
У нашего антигероя был набор масок. То и дело меняя их, он мог с лёгкостью необыкновенной дурачить чересчур доверчивую публику. В первой маске в нём сразу угадывался щедрый филантроп, готовый отдать последний цент на благое дело. Во второй он представал перед переполненным залом театра одного актёра в образе просветителя, который, зажав под мышкой школьный учебник, сеет разумное, доброе, вечное. В третьей выступал в роли консультанта по финансово-экономическим вопросам. На самом деле незваный американский гость оставался во всех ипостасях своих тем, кем и должен был быть человек, объявивший себя «государственным деятелем без государства», — политиком. Причём в таком качестве он мог выступать только в строго очерченном пространстве. Попробовав проникнуть в КНР, Сорос получил от ворот поворот и спешно ретировался из Пекина со всем скарбом закрытого «Открытого общества».
Амбиции «государственного деятеля без государства» росли. В постсоветской России он видел себя закулисным топ-менеджером всея Руси. Может быть, ему и удалось осуществить столь дерзкий план. Однако он, репетируя речь, которую должен был произнести при вступлении в сконструированную им должность, не заметил важных перемен в стране пребывания. На большую дорогу здесь вышли олигархи позубастее и побогаче Сороса. Российским магнатам чубайсовского разлива не потребовалось, как маклеру, совладельцу инвестиционного фонда «Квантум», в течение двух десятилетий играть на биржах, чтобы заполучить первый миллиард долларов. Они становились обладателями сказочных состояний буквально за недели, месяцы. И Соросу оставалось лишь зафиксировать этот факт: «Я ожидал наступления сложившейся сегодня ситуации, но возникновение грабительского капитализма в прошлом году застало меня врасплох. Оно шло в направлении, обратном нормальной эволюции финансовых рынков».
Совет «дядюшки Джорджа» начинать экономические реформы с создания «юридической инфраструктуры» вызвал у российских нуворишей только смех. В их сообществе нормы права сводились к одному наводящему ужас на конкурентов незатейливому правилу: «Отдай всё, а я посмотрю, что тебе оставить». Конечно, действие его, этого правила, не распространялось на заокеанских потенциальных бизнес-соперников. Сорос мог спать спокойно, не опасаясь стука в дверь московского гостиничного номера. По меркам столичного олигархата, он принадлежал к когорте тех зарубежных предпринимателей-неудачников, которые обожглись при попытке включиться в приватизацию: вместо солидного гешефта — солидные убытки.
Не на тех поднял руку
Американского миллиардера раздражало в постсоветской России многое: и не доведённые до конца реформы, и не взнузданный никем дикий капитализм, и взбрыкивающие СМИ, которые никак не удаётся включить в орбиту раскрученного «Открытого общества». Начав с лёгкого пощипывания соросовских фондов, журналисты этих изданий со временем перешли к обвинению контор нашего антигероя в организации массовой «утечки мозгов» из России и сотрудничестве с западными спецслужбами. И тут Сорос допускает фатальную ошибку. Вместо того чтобы унять покусившихся на него журналистов в суде, он начинает дёргать за ниточки своих лоббистов в администрации президента и Госдуме РФ.
Механизм запуска административного ресурса сработал безупречно. В феврале 1995 года в нижней палате Федерального собрания РФ стартовали «соросовские слушания». Постановщик этого большого политического спектакля несомненно мог бы претендовать на звание лауреата спецпремии «государственного деятеля без государства». Отточенные до совершенства монологи прикормленных ораторов будили задремавших участников думских слушаний «О деятельности соросовских фондов в России». Да и как не вскочить с кресел, когда со сцены звучит громоподобно: методы КГБ успешно освоены постсоветскими чекистами! И всё-таки самой выразительной была ключевая мизансцена. На трибуну поднимается зам. председателя комитета Госдумы по образованию, науке и культуре доктор биологических наук Николай Воронцов и, будто третейский судья, резюмирует: контрразведке, дескать, надо оставить в покое фонды Сороса, а парламентариям следует принять законы, ограждающие его структуры от нападок спецслужб.
И никто в зале, кроме узкого круга «посвящённых», не знал, что Николай Николаевич Воронцов — ближайший сподвижник Сороса. На взгляд чересчур самонадеянного политкоммивояжёра, тактика — бить не по журналистам, а по чекистам — сработала: в Кремле начали тасовать директорскую колоду ФСК — ФСБ. На смену Сергею Степашину пришёл Михаил Барсуков. Но новое кресло не стало для него карьерным трамплином. Фортуна отвернулась от генерала армии, после того как Борис Березовский зачитал ему состоявший из двадцати слов ультиматум:
— Если вы не понимаете, что мы пришли к власти, то мы вас просто уберём. Вам придётся служить нашим деньгам, капиталу.
Генерал оказался очень уж непонятливым, и в июне 1996-го его отправили в отставку.
Однако не во всякой масонской ложе могли разгадать, что за тайна упрятана за замысловатой вязью кадровых перестановок в России. Чрезмерно самоуверенный Сорос не придал особого значения комбинации, разыгранной Ельциным в чекистских верхах, в результате которой очередным директором Федеральной службы безопасности РФ стал Владимир Путин. Заокеанские и российские осведомлённые источники предупреждали Сороса: надо обратить внимание на одну настораживающую черту характера появившегося на политическом горизонте ельцинского выдвиженца. Бывший офицер управления внешней разведки КГБ СССР, вице-мэр Ленинграда-Петербурга, заместитель руководителя администрации президента и, наконец, руководитель ФСБ может забыть и простить многое, но только не атаки на своих товарищей-чекистов. Однако наш антигерой слишком преувеличивал свою неуязвимость, веря, что даже на крупного российского чиновника у него найдётся подходящий усмиряющий аркан. «Государственный деятель без государства» явно запаздывал. Его структуры оказались не подготовленными к предстоящей смене караула в Кремле.
Будто заворожённый, Сорос с необъяснимой обречённостью наблюдал за перемещением Путина с Лубянки в российский «Белый дом», в кабинет премьер-министра. 31 декабря 1999 года наступает звёздный час Владимира Путина. Борис Ельцин в присутствии Патриарха Московского и всея Руси Алексия II объявляет о своей досрочной отставке и о передаче президентских полномочий премьер-министру РФ.
Сорос решается на отчаянный шаг. За месяц до выборов президента, назначенных на конец марта 2000 года, в еженедельнике «Московские новости», редакцию которого американец держит на коротком поводке, появляется статья «Березовский. Путин. Запад». В ней публицист №18 утверждает:
«По совету Березовского семья Ельцина вела поиски преемника, способного защитить её от преследований после выборов. Таковой был найден в лице Путина.
Стремительный взлёт Путина из небытия странным образом напоминает переизбрание Ельцина в 1996 году. В обеих этих кампаниях, на мой взгляд, заметен почерк Березовского».
Прогноз и цента не стоил
Публикация в «Московских новостях» не привела к роковым для него последствиям. Ему просто-напросто сообщили, что время, отведённое на «соросовские дни открытых дверей» в Кремле и российском «Белом доме», истекло. Никакого влияния на ход избирательной кампании статья публициста №18 не оказала. Победителем президентской гонки, в которой участвовали двенадцать кандидатов на высший государственный пост, уже в первом туре стал и.о. президента Владимир Путин.
Сорос зря опасался, что с приходом в Кремль нового хозяина на его фонды обрушится туча напастей: зачастят с визитами налоговики, аудиторы, смотрители московской недвижимости, следователи. Конторы «государственного деятеля без государства» да и его самого перестали замечать. Если кто и мог жаловаться на судьбу-злодейку, так это разжалованный придворный Талейран. При Путине тайный советник правящего клана, группировавшегося вокруг Ельцина и его семьи, утратил чин интригана высшей категории. В штатном расписании новой кремлёвской команды такая должность не значилась.
Перечитав статью «Березовский. Путин. Запад», даже политолог-самоучка не смог бы не признать: соросовский прогноз на самом деле и цента ломаного не стоит. Тандем «олигарх — президент», которым публицист №18 пугал Россию и остальной мир, новым хозяином Кремля никогда не планировался. Путин предпочитал многофигурную комбинацию: глава государства — правительство — парламент — силовые структуры — капитаны большого бизнеса. Впрочем, читателей «Московских новостей», не вовлечённых в политику вселенского масштаба, не взволновали политпрожекты автора статьи. Куда больший интерес у них вызывал тот раздел соросовской публикации, где рассказывалось, как поссорились Борис Абрамович и Джордж Тивадарович, которые недавно были друзьями, что называется, не разлей вода. Во всём виноваты проклятые деньги. Во время аферы со «Связьинвестом» Сорос потерял сотни миллионов долларов, а Березовский палец о палец не ударил, чтобы укротить аппетиты бизнес-акул, превративших аукцион в воровскую сделку.
Но иногда пути-дороги двух враждовавших «злых гениев» пересекались. Во время украинской «цветной революции» 2004—2005 годов они подбадривали организаторов «оранжевых» шествий и долларом, и словом. На пресс-конференции в Киеве Сорос заявил, что Путин убеждал президента «незалежной» Леонида Кучму бросить силовиков на разгон майдана.
Удивительное дело, но в Кремле никак не реагировали на антипутинские выпады «государственного деятеля без государства». Расплодившиеся политические обозреватели вовсю резвились в социальных сетях: «Путин изобрёл новую тактику — затянувшееся молчание Кремля сведёт Сороса с ума»; «Сорос утихомирил чиновников, объявив о прекращении деятельности своих фондов из России», и т.д. В общем, фантазёры из интернетовских СМИ старались перещеголять друг друга. Действительно, не раз и не два наш антигерой объявлял об эвакуации своих контор из РФ. Но, как и положено по национальной традиции, он, распрощавшись с лауреатами соросовских премий, никогда не уходил. Зачем спешить? Под сводами его московской резиденции ещё звучат доклады о темпах дебилизации населения РФ. Ещё наносят ему визиты федеральные чиновники в ранге госсоветников. Но наступит момент, когда и этот слабый людской ручеёк иссякнет. Что ж, в Кремле умеют ждать и точно знают, когда открывать сезон охоты на расслабившихся политиков с повадками гиены.
Время триумфа закончилось. Пробил час прощания с надеждами, которые не сбылись: «Коммунизм представляет собой идею универсального закрытого общества. Эта идея потерпела поражение. Был небольшой шанс на победу универсального открытого общества, но это потребовало бы от открытых обществ свободного мира спонсировать поддержку этой идеи». В переводе с птичьего языка на обыденный это означало: деньги надо вкладывать, господа, в соросовский план глобального масштаба. В своих честолюбивых притязаниях он возносился на недосягаемые для простых смертных вершины.
На развалинах государств Восточного социалистического блока биржевой маклер решил возвести анти-Коминтерн — Соросинтерн, объединяющий ячейки «открытого общества» на посткоммунистическом пространстве. Согласитесь, головокружительный замысел. Но завораживающая мечта очередного анти-Маркса так и осталась мечтой. Нашему антигерою не дано было созидать. Его предназначение заключалось в ином: как выразился Илон Маск — основатель знаменитых компаний Tesla и Space X, Сорос занимался разрушением «самой ткани цивилизации».
Было бы опрометчиво утверждать, что ещё до выхода на экраны фильма Жако ван Дормеля наш антигерой воспринимался в России как нелепейший «Гражданин Никто». Даже перешагнув 90-летний рубеж, он подавал голос то из Нью-Йорка, то из Мюнхена, и в его речах неизменно присутствовали антирусские мотивы.
Отправляясь четверть века назад в Москву, Сорос прихватил с собой троянского коня. Его не отправили на лесопилку после решения Генпрокуратуры и Минюста РФ о включении соросовских фондов в список нежелательных организаций. Интересуетесь почему? Мы не будем опускаться до демагогических умозаключений: рука Москвы слабее руки Вашингтона. Скажем проще: Сорос, отбывая восвояси, проинструктировал своих российских лоббистов, готовых выполнять его приказы.
Только не надо проявлять излишнюю любознательность и пытаться узнать их фамилии, должности, явки, пароли. Троянский конь, как вы догадываетесь, нем.
Владимир РЯШИН.
«Правда», №35, 4 апреля 2024 года
